Любящая встревоженная мать… Твой ребенок растет, ты понимаешь неотвратимость этого роста, но так страшно видеть, что он вырастает совсем не таким, каким он грезился тебе в те дни, когда лежал в колыбели, и ты любовалась его нежной кожей и беззащитной улыбкой…
Помнишь, как он в испуге раскидывал ручки, когда ты клала его, двух-трех-недельного, на стол, чтобы перепеленать? Он как бы пытался найти руками границы, его пугало безграничное пространство, каким казалось оно ему, лежащему на столе, после материнского лона. Тогда ему слишком просторно было даже в кроватке, и ты делала над ним полог – вроде как для красоты и уюта, но на самом деле следуя древнему материнскому инстинкту. Этот же инстинкт звал тебя прижать его к себе, укутать его одеялом, подоткнуть это одеяло, когда он уже подрастал. А помнишь, как ты сама приходила ночью к матери в постель, под ее теплый бок, спрятаться от страшного сна или просто от бесприютства?..
Но время шло, дитя подрастало, и все реже ему нужно было прятаться в тебя. Все сильнее было стремление раздвинуть границы, исследовать то, что там, вдалеке. Сначала пополз, потом пошел, сначала по комнате, потом по квартире… Помнишь время, когда ему и двор был велик и опасен? А свое такое время помнишь?
Каждая мать, родив дитя, неизбежно идет этим путем – вместе с каждым своим ребенком. А вокруг столько умных людей и книг… И все говорят разное… Как разобраться, где правда? Книги и мнения противоречат друг другу, и чем больше читаешь и узнаешь, тем больше запутываешься. И некоторые просто закрываются от всех мнений, кроме одного, которое либо попалось первым, либо сила влияния которого оказалась наибольшей. Почему закрываются? Страх, вездесущий страх… Страх, который дан нам в помощь, как сигнальный колокольчик – остановись, подумай, взвесь, будь осторожен. Но ведь сигнальный колокольчик не приковывает к себе, не диктует "остановись!". А мы принимаем его за непререкаемый голос, за колокол, гудящий везде и достающий нас везде, мы воспринимаем его, как табу, как безусловный запрет…
Помнишь, как ты учила малыша распознавать опасность? Слишком мало страха было в нем от неопытности, от незнания. И ты чуть-чуть пугала его – машина, горячее, чужой человек. Но ведь ты не хотела, чтобы он испугался на всю жизнь? Чтобы он никогда не выходил на улицу, даже не пытался взять горячее, не знакомился ни с кем?
Где граница? Где граница и твоего страха?
Если вернуться к свободе ребенка… Ты предложишь грудному младенцу выбирать любую еду? Если ты любишь его, то не предложишь. Ты понимаешь, что есть еда, которая его просто убьет, которую он не готов принять. Но ты предоставляешь ему возможность спать или бодрствовать, хотеть есть или пить именно сейчас, или не хотеть. Да, тоже в каких-то рамках, но ты ведь неплохо отличаешь, сыт ребенок или отказывается от еды, потому что болен, ему хочется играть, или он не спит, потому что слишком устал или перевозбудился. И поэтому, если он здоров, ты можешь дать ему возможность выбора.
Позже его возможности расширяются. И тебе тоже нужно успеть за ним. Или не перегнать. Не успеешь, будешь слишком многое решать за него – затормозишь его развитие, вырастишь в нем страх и неуверенность. Перегонишь, дашь слишком много свободы – не научишь разумной осторожности, а в худшем варианте – вырастишь очень одинокого человека, который всю жизнь будет ощущать вокруг себя слишком большой мир, в котором он один – помнишь ручонки новорожденного, раскинутые на столе?...
В слишком ранней "полной свободе" есть и еще одна опасность. Любое развитие нуждается в ограничении, в сопротивлении среды. Если нет сопротивления – не прорастают в человеке качества, без которых ему не выжить: умение трудиться, даже когда устал, умение преодолевать себя и свои слабости, умение чувствовать боль и трудности другого, умение чувствовать границы возможного для себя, умение ощущать, где "моя свобода ограничена свободой другого человека".
Мы знаем, что если водолаз, который работал на большой глубине, под большим давлением воды (сравни с ограничениями ребенка – начиная от материнского лона), слишком быстро поднимется на поверхность, то его ждет как минимум серьезная болезнь, а как максимум – смерть. И водолаз поднимается медленно, постепенно меняя давление и снаружи и внутри своего организма. Но и оставаться слишком долго на глубине ему нельзя – это тоже гибель – без воздуха, без пищи, без людей…
То же и с растущим ребенком: слишком задержишь его в маленьком пространстве своей любви – ему не хватит "воздуха" и "пищи" для развития, поторопишься вытолкнуть наружу, предоставишь слишком много свободы выбора неопытной и неокрепшей пока душе – он потеряется, "заболеет душой", многого не успеет понять.
Где найти эту золотую середину? Только в сердце своем материнском, только любовь и внимание матери, любящей в первую очередь не себя, но дитя свое, желающей ему светлой и осмысленной дороги.
Мы все ошибаемся. Среди нас, матерей, нет ни одной, которая вырастив дитя, может совершенно искренне сказать: "Я все и всегда делала правильно". Но в наших ошибках заключен великий потенциал – если мы его захотим увидеть и использовать. Наши ошибки, будучи осознанными и самопрощенными, дают нам силу исправлять ситуацию, а нашим детям расставляют вехи на их пути. Как нам, на нашем пути, расставляют вехи умные книги, люди, ошибки других.
